Многие почитатели наследия все­мирно известного исследователя Дальнего Востока Владимира Клавдиевича Арсеньева спрашивают: «Удалось ли кому-нибудь разыскать женьшеневую плантацию, которую в 1907 году якобы подарил проводник арсеньевских экспедиций Дерсу Узала своему «капитану», или Арсеньев сам выкопал корни?».

Поздней осенью 1907 года, незадолго до своей трагической гибе­ли (13 марта 1908 г.), вблизи пос. Корфовский Хабаровского края, словно предчувствуя свой уход из мира сего, гольд Дерсу рассказал Владимиру Кпавдиевичу о нескольких жень­шеневых плантациях, сведения о которых он втайне хранил от хунху­зов и других таежных разбойников. Одну из делянок, находящуюся в то время в верховьях реки Лефу (Илистой), гольд подарил Арсеньеву.

Касаясь корня жизни и отношения человека к этому легендарному растению, Владимир Клавдиевич говорил: «Женьшень спас много жизней, а скольких он погубил!» Рассказывая о своем проводнике-гольде и его женьшене­вых грядках, ученый подчеркивал: «Дерсу никогда не продавал корней, а в живом виде переносил их в верхо­вья реки Лефу и там са­жал в землю. После­дний раз на плантации женьшеня он был лет пятнадцать назад (в 1892 году). Все корни хорошо выросли: там было двадцать два рас­тения».

Первая супруга Ар­сеньева Анна вспомина­ла: «О подарке гольда я хорошо помню. Была у Владимира Кпавдиевича зеленая записная книжечка, в которую он заносил все свои секре­ты. Там находились и карты женьшеневых плантаций Дерсу». Все, что касалось находок, имеющих важное значе­ние, в том числе и жень­шеневых, то сведения о них он зашифровывал, и содержание никому не раскрывал.

Слухи об этой план­тации ходят и по сей день. Одни говорят, что тот, кому достались са­мые важные дневнико­вые наблюдения откры­вателя Уссурийского края, давно их разгадал и прибрал женьшень Дерсу к рукам. Сам Ар­сеньев в 1905 году на­шел близ станции Корфовская один из самых крупных корней жень­шеня тех времен. Весил он более 450 граммов. Эту находку Владимир Клавдиевич отправил в Санкт-Петербург для научного исследования и лечения больных. В начале 50-х годов про­шлого века на окраине одной из деревень в Партизанском (Сучанском) районе местный житель нашел планта­цию из 216 растений женьшеня. В 70-х годах в Приморье один из ис­кателей наткнулся на делянку, насчитываю­щую 25 корней. Однако некоторые утверждают, что искать подобный клад все равно, что ис­кать иголку в стогу сена. Интересно, что любые разговоры о женьшеневой плантации, пода­ренной гольдом Арсеньеву, по-прежнему сопро­вождаются легендами и мифами.

Жители сел вышепе­речисленных районов, ранее интересующиеся плантацией Дерсу, в один голос утверждают, что на том месте, где она была, частенько происходят невероят­ные истории. Так, при появлении человека в верховьях р. Илистой вдруг находит туча, на­чинается гроза, молния ударяет в дерево, оно загорается, гудит земля, а затем все внезапно прекращается. Бывает также, что человек, со­бирая кедровые орехи в данном районе, испу­гавшись непонятного, нечеловеческого крика, быстро покидает это место, никогда там больше не появляется и с трудом может восста­новить произошедшее событие.

Арсеньев всегда го­ворил о том, что тайга как часть природы хра­нит много непознанного. В ходе экспедиций в район Сихотэ-Алиня он сам неоднократно стал­кивался со многими трудно объяснимыми фактами, о чем свиде­тельствуют его личные наблюдения.

В книге «В горах Си­хотэ-Алиня», касаясь невероятных происше­ствий в местах, где про­израстает женьшень, он писал: «11 июля 1908 г. около устья реки Гобилли мы устроились бива­ком в тальниковой роще. Я окликнул Апьпу и пошел вдоль бере­га. Вдруг на тропе уви­дел большие не то мед­вежьи, не то человечес­кие следы. Собака още­тинилась, заворчала и стала прижиматься к моим ногам. Кто-то стремительно бросился в сторону, ломая кусты. Неизвестный зверь от­бежал на несколько метров и притаился, большие деревья ме­шали мне разглядеть его. Вскоре я нагнулся, поднял камень и бросил его в сторону зверя. Тут случилось то, чего я вовсе не ожидал. Я ус­лышал хлопанье крыль­ев. Из тумана выплыла какая-то большая тем­ная масса и полетела над рекой».

О «крылатых людях» и большом «снежном» человеке, которые яко­бы встречаются в тайге и охраняют, подобно тигру, женьшеневые плантации, много раз рассказывали Арсеньеву его проводники из числа удэгейцев, оро­чей и гольдов.

В 2005 году я сам дважды побывал в вер­ховьях реки Илистой, там, где по описанию В. Арсеньева должна быть плантация Дерсу, и побеседовал с егеря­ми, лесниками и охотниками. Теперь при­морские браконьеры-корневщики, в том чис­ле из соседнего государства, довольствуют­ся лишь редкими наход­ками одинокого моло­дого женьшеня.

Принимаемые меры по сохранению в при­морской тайге корня жизни результатов не дают. Женьшень по-прежнему продается предприимчивым инос­транцам и различными путями переправляется за рубеж. Необходимо принять срочные меры по недопущению разграбления богатств Ус­сурийского края. В этом плане следует усилить ответственность за женьшеневое браконь­ерство. Обсуждение данного вопроса обяза­тельно будет внесено в повестку дня очередно­го, юбилейного съезда краеведов по изучению Уссурийского края, кото­рый планируется прове­сти в апреле 2012 года в Уссурийске.

 

Василий Шевченко

Газета «Уссурийские новости»

21 мая 2010 год